Эван Гершкович в сетях конспирологии

23 мая из Москвы пришло сообщение, что суд Лефортовского района продлил до 30 августа содержание под стражей 32-летнего гражданина США Эвана Гершковича, аккредитованного МИДом России корреспондента газеты Wall Street Journal.

29 марта Гершкович был задержан сотрудниками контрразведки ФСБ России в Екатеринбурге по подозрению в шпионаже и в тот же день доставлен в Москву, где на следующий день его привезли в Лефортовский районный суд и взяли под стражу до 29 мая, поместив в следственный изолятор № 2 «Лефортово», который с 1935 до 2006 года официально входил в подчинение советским, а затем российским ведомствам госбезопасности.  7 апреля Гершковичу предъявили обвинение по статье «шпионаж», за что ему грозит до 20 лет лишения свободы, а в пресс-службе ФСБ сообщили, что он, «действуя по заданию американской стороны, вел сбор составляющих гостайну сведений о деятельности одного из предприятий военно-промышленного комплекса России». Срок содержания Гершковича в тюрьме был продлен до 29 мая, а его адвокаты Татьяна Ножкина и Мария Корчагина обжаловали это решение, предложив изменить меру пресечения на домашний арест под залог в 50 млн рублей, которые согласилась внести Wall Street Journal, но 17 апреля им отказали. В суде Гершкович заявил, что не призанят себя виновным и намерен доказать это. 
Подробности обвинения пока не известны, суд заседает при закрытых дверях, пояснив, что по делу проходят секретные документы, что обычно для таких дел не только в России. Пресс-служба ФСБ несколько раз поясняла, что Эвана Гершковича задержали с поличным при попытке получить материал, содержащий государственную или военную тайну, а из других источников стало известно, что речь может идти о продукции «Уралвагонзавода», где, как всенародно известно, делают не вагоны, а танки. Завод находится в Нижнем Тагиле примерно в ста милях от Екатеринбурга, и Гершкович ездил туда в марте. Что за «американская сторона» дала Гершковичу задание шпионить в России, не уточняется, но его работодатель Wall Street Journal это категорически отрицает, а Госдепартамент называет его задержание «неправомерным», приравнивая к захвату заложником, что предполагает перспективу выкупа или обмена. 4 апреля Управление ФСБ по Свердловской области сообщило о задержании в Нижнем Тагиле молодой супружеской пары Данила и Виктории Мухаметовых, подозреваемых в сотрудничестве с украинскими спецслужбами. В сообщении говорилось, что супруги якобы за деньги передали сведения «военно-технического характера», которые могут быть использованы против российской армии, а по месту жительства задержанных «изъяты предметы шпионской деятельности», не уточняя, о каких предметах идет речь. Их связи с арестом Гершковича не прослеживается, но тенденция российских чекистов настораживает. 
Проживающие в штате Нью-Джерси родители Эвана – мать Элла Мильман, иммигрантка из Ленинграда, и отец Михаил Гершкович из Одессы, - прилетели в Москву, чтобы повидать сына хотя бы в здании суда, так как свидание в тюрьме им не разрешили, а на слушания 23 мая не пустили, хотя туда попал представитель посольства США. В интервью Wall Street Journal Элла Мильман сказала, что не знает, «как описать это счастье пополам с горем», но добавила, что Ивен выглядел спокойным и здоровым, что они «общались улыбками». Элла и Михаил попали в США в 1979 году, но порознь, и познакомились в Детройте. Михаил выехал на волне еврейской иммиграции, а Элла, если верить статье в той же Wall Street Journal от 6 апреля, «бежала из Советского Союза по израильским документам». 5 апреля Эван прислал им из Лефортовской тюрьмы через своего адвоката написанное по-русски крупным детским почерком письмо, которое они показали посетившей их репортеру Wall Street Journal Элизабет Бернстайн. «Я вас очень люблю, и крепко обнимаю, получил ваши слова поддержки от адвокатов вчера, - было там написано. -  Спасибо вам большое. До скорой встречи. Пишите – Ваня». В этом или в другом письме, которое цитирует Бернстайн, Гершкович написал; «Мама, к сожалению, хорошо это или плохо, ты хорошо подготовила меня для тюремной пищи.  По утрам на завтрак нам дают горячую манку, пшёнку или овсянку с молоком, и я вспоминаю детство».  
В Москве, куда Эван Гершкович попал в 2017 году после года работы в отделе новостей New York Times, он три года сотрудничал с еженедельником Moscow Times, который выходил в сетевом формате на русском и английском языках и принадлежит голландскому некоммерческому фонду. В апреле  прошлого года, когда Гершкович уже работал в Wall Street Journal,  Роскомнадзор блокировал сайт Moscow Times за публикацию, что «11 бойцов ОМОН отказались воевать на Украине и уехали домой». В этом издании Эван опубликовал шесть десятков больших статей на разные достаточно острые темы, вроде «Возрождение дореволюционных этнических погромов в России» или «Уйдет или останется Путин?», но ни одна не тянула на то, чтобы спровоцировать его арест за шпионаж. Другое дело обмен, для которого всегда нужны достойные кадры, хотя в последний раз мы отдали России международного торговца оружием за баскетболистку, пойманную с понюшкой конопли.  Какое именно обвинение придумают «шпиону» Гершковичу на Лубянке, пока не ясно, но можно не сомневаться, что звучать оно будет вполне убедительно, если, конечно, дело дойдет до суда. 
Причиной его ареста смело можно считать беспрецедентное после холодной войны охлаждение отношений между Россией и Америкой, а повод может быть какой угодно, и одну из гипотез высказал мой нью-йоркский знакомый арт-дилер Александр Яковлевич Хочинский, натурализованный гражданин США и урожденный гражданин РФ, где у него в Москве на Новом Арбате антикварный салон «Богема». В октябре 2009 года New York Times написала, что Хочинский «специализировался на том, что поставлял шикарную ‘смазку’, чтобы подмазывать людей со связями в правительстве и других высокопоставленных кругах. Беспокойные бизнесмены толпами шли в его галерею «Богема» и без раздумий выкладывали десятки тысяч долларов за правильно подобранный подарок, чтобы порадовать им власть имущих». С тех пор Хочинский пережил многое и окончательно поселился в Манхэттене, где успел провести пять суток в федеральной тюрьме МСС и попасть в международный розыск по обвинению Польши в незаконном присвоении картины, которую считает своей, а обвинение незаконным. В Москве у него остались други и недруги, но  сейчас речь не про них, а про статью Эвана Гершковича, которая появилась в Moscow Times  11 марта 2019 года под заголовком  «Олигарх, его любовница и суды Краснодарского края»  с подзаголовком «Как богатые люди России пользуются преимуществами правовой системы, перенося свои судебные иски на юг страны» 
Предупрежу сразу, что «олигарх» не 72-летний Хочинский, а 63-летний Игорь Владимирович Зюзин, состояние которого, по словам Гершковича, «в 2011 году Forbes оценивал в 8,9 млрд долларов (16-ое место в рейтинге самых богатых), а спустя два года назвал его самым бедным олигархом страны. ‘Бедный’ — понятие среди олигархов относительное, уверяет бывшая любовница Зюзина, Елена Волкова. Она рассталась с Зюзиным в 2017 году и теперь вовлечена с ним в довольно сложные юридические тяжбы».  Далее следует подробное описание взлётов и падений Зюзина и его отношений с Волковой, которую он засыпал дорогими подарками, а обеднев и постарев, стал сутягой и тянет с нее предпоследние деньги, проживая в Новороссийске на берегу Черного моря.  Гершкович называет три этапа такого пути: «Шаг 1: Подделайте вашу налоговую декларацию. Шаг 2: Перенесите свой судебный иск на юг. Шаг 3: Расслабьтесь и наблюдайте, как суд решит дело в вашу пользу».  
Но ближе к делу, и вторым фигурантом такого пути Эван Гершкович называет Татьяну Хачинскую, супругу Александра Яковлевича и совладелицу арт-галереи «Богема», которая «находится напротив Белого дома, а прямо над ней квартира Анны Левитанской, супруги Андрея Комарова, которого Forbes поместил на 121-е место своего ежегодного рейтинга самых богатых бизнесменов, оценив его состояние в 900 миллионов долларов».  Позже Хачинский в Нью-Йорке, а точнее в русской бане Нью-Джерси, пояснил мне, что 48-летняя Анна - дочь умершего в 1996 году поэта Юрия Левитанского, с которым я жил когда-то на одной улице у метро Аэропорт, и за пародии которого на стихи Светлова, Мартынова, Вознесенского, Ахмадулиной и других по сюжету детской считалочки «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять» готов был продать родину, что сделал позже и дешевле. «Анна Левитанская, - прочитал я на сайте rus.team,  - замужем за Комаровым Андреем Ильичом, который… возглавляет совет директоров АО ‘ЧТПЗ’ (Челябинский трубопрокатный завод). В семье воспитывается трое детей.  В 2016 году Левитанская была участницей судебного разбирательства, связанного с причинением материального ущерба арт-салону «Богема», вызванного в результате затопления помещения слона из квартиры ответчицы. В итоге суд постановил: Левитанской Анне Юрьевне выплатить «Богеме» 43 миллиона рублей».
Татьяна Хочинская подтвердила Гершковичу, что выиграла дело, но Левитанская не сдавалась и через адвоката Кураева подала встречный иск почему-то в районный суд Новороссийска. Левитанская ничего «Богеме» не заплатила, а вместо этого отправила деньги нотариусу, заявив в суде в Новороссийске, что не располагает банковскими реквизитами «Богемы». Позже суд наложил арест на эту сумму и на бизнес-счет «Богемы», на котором, по словам Хочинской, находилось около 700 тысяч евро (51 829 761 руб). Так написал Эван, он же Иван Михайлович Гершкович, в газете Moscow Times в марте 2019 год, за четыре года до своего ареста в Екатеринбурге, а  уже после его ареста Александр Хачинский в Нью-Йорке изложил мне свою версию.  Когда из квартиры над арт-салоном произошла протечка воды, муж Анны Левитанской Андрей Комаров находился там, так как состоял под домашним арестом в связи с проводимым против него следствием. Он не захотел решать проблему законными способами, а привлёк адвоката Рустама Курмаева.  
Первый суд салон «Богема» выиграл, и жене Комарова постановили оплатить стоимость ремонта и погибших произведений искусства на уже указанные 43 млн рублей. Затем Комаров с помощью адвоката инспирировал больше 20 исков к «Богеме», влиял на решение судов, фальсифицировал экспертизы. Документальное подтверждение своих слов Хочинский переслал мне электронной почтой. По его словам, Комаров деньгами или угрозами влиял на журналистов, которые писали статьи против Levitanskaya.   Ему не известно, были ли наезды в интересах Анны Левитанской и Андрея Комарова на Эвана Гершковича, но он предполагает, что были, а если это так, то, наверняка, Гершкович отказался за деньги не писать или не печатать свою статью. Тогда, считает Александр Хочинский, Комаров мог обратиться к своим высокопоставленным друзьям, включая двух бывших членов российского правительства и связи с силовыми структурами, и к Эвану Гершковичу могли через три года подослать провокаторов и состряпать эту шпионскую историю. Верится в это с трудом, но до сих пор Александр Хочинский не проявлял себя ни фантазером, но конспирологом. В равной степени Гершковича могут заподозрить в замысле угнать танк с завода в Нижнем Тагиле. «Не раз-два-три, - написал в одной из моих любимых пародий покойный Юрий Левитанский, -  Не три-четыре-пять.  Не шесть-семь-восемь. И не девять-десять. А просто вышел зайчик погулять. Боржому выпить. Что ж его – повесить?»